Отличники. От других… - Влад Касторный

– Здорово! – С восторгом крикнула она, отдышавшись. – А как тебя зовут, Мальчик?

Я назвал свое имя, потому что надоело, что она зовет меня все время Мальчиком.

– Вот и познакомились. – Сказала она. – Очень приятно!

– А, ты красиво плаваешь, Маша!

– Спасибо! Это меня папа научил. Мы с ним каждое лето приезжаем на море. Здесь классно, правда?

– Да, мне тоже нравится. Такие красивые горы, теплое море! Люблю походы и экскурсии. Правда, в пионерском лагере, где я живу, бывает скучно. И всякие линейки, зарядки, а особенно тихий час после обеда – не люблю.

– А, я бы хотела в лагерь попасть. Играть вместе со сверстниками – это ведь весело! Много друзей!

– С папой бы, с удовольствием на море отдыхал «дикарями» вместо лагеря. – Задумчиво ответил я ей – Он придумывает столько интересных игр! Но, обычно всегда работает. Я с ним только по вечерам общаюсь.

– Мой папа очень добрый и тоже любит со мной заниматься. Он находит мне интересные книжки, и я читаю их запоем, даже по ночам, пока не закончу. Не могу заснуть, пока не пойму, что будет с героями. Давай, наперегонки?

– Давай, – сказал я и что есть силы, поплыл к берегу, с шумом разбрасывая вокруг себя тучи брызг.

С сожалением, я увидел, как Маша уплыла далеко вперед, а когда вернулась, я мысленно похвалил себя за то, что заранее надел маску, и она не видит, как я покраснел.

– От тебя брызги, как от моторной лодки, Влад. Плавать нужно аккуратно, не тратить силы на разбивание воды руками. Посмотри, моя рука входит в воду не с ударом, а плавно, и с силой греби ладошкой, когда она окажется под водой.– Пояснила она и грациозно показала мне замедленные движения пловца кролем. – Понял?

Я попробовал сделать несколько гребков – получилось, но как у робота. Рука, выскочив из воды вверх, по инерции ударяла по поверхности моря, и на гребок размаха уже не оставалось.

– Стоящий секрет! Я потренируюсь.

– Ноги держи ровно вытянутыми и перебирай ими, лежа на воде. А голову поворачивай в сторону руки, которая остается сзади. Так вода не так будет попадать в лицо, и ты сможешь быстрее плыть, – продолжала веселым голосом моя новая подруга.

– Спасибо, Маш. Попробую! – крикнул я, отплевываясь от воды.

И поплыл на спине, перебирая ногами. Так у меня получалось более-менее быстро плыть и одновременно отдыхать на воде.

Новая знакомая плавала вокруг меня, наслаждаясь морем и время от времени, поворачивая голову с развевающимся в воде шлейфом длинных волос, хитро поглядывала на меня. Маска явно мешала. Я начал боком «подрабатывать» к берегу, имитируя длинную баржу, и тоже поглядывал на нее, как бы через иллюминатор. А потом смех разобрал меня. Мы резвились на мелководье, ныряли за цветными камушками и болтали о том – сём, шутили. Было легко и весело разговаривать практически с незнакомой девушкой. Я не заметил у нее и тени снисходительности или высокомерия, которые раньше зачастую испытывал на себе при общении с другими сверстницами. Я доплыл до мелководья, встал на заросший водорослями скользкий валун и рассмеялся, должно быть, так заразительно, что она тоже засмеялась звонким заливистым смехом. Она тоже подплыла к валуну и на минутку забралась на него, но поскользнулась и погрузилась в воду, попутно столкнув меня с мели.

– Давай на берег, Владик? – спросила Маша сквозь смех.

– Поплыли, – согласился я, почувствовав, что мне тоже надоело купаться.

– Поможешь немножко? – спросила она, когда мы, барахтаясь, подплыли к самому берегу, и мелкая разноцветная галька уже шуршала, увлекаемая прибоем, мешая плыть.

– Конечно, – согласился я, не успев осмыслить, чем собственно нужно помочь.

Мы встали на ноги одновременно, и она тяжело оперлась на мое плечо, отбрасывая с лица рукой мокрые волосы, шлепнувшие меня по спине. Меня пронзило острое незнакомое чувство, смешавшееся тут же с острой жалостью к девушке. Я увидел, что правая нога ее не имела ступни. Голень заканчивалась сантиметрах в тридцати от земли, и девушка вынуждена была сохранять равновесие на левой ноге, чтобы стоять прямо. Надо сказать, что делала она это ловко и даже грациозно. Я увидел в ее посерьезневших глазах беспокойство, впрочем, быстро сменившееся уверенностью.

– Влад, просто иди, а я немного обопрусь на тебя, – сказала она. – Нести меня не надо.

Я осторожно пошел по горячим камням пляжа к шезлонгам, на которые указала она. Возле них лежали металлические костыли. Маша ловко прыгала на левой ноге в такт моим шагам, лишь слегка опираясь на меня, чтобы сохранить равновесие. Она села на шезлонг, разгоряченная, внешне веселая, и стала вытирать большим ярким полотенцем с иностранными надписями свои длинные волосы. А я смущенно стоял рядом, по инерции еще глупо улыбаясь и боясь что-то сказать. Не мог найти слов, чтобы продолжить разговор, лихорадочно соображая, что лучше: посочувствовать ей, (но как?), или сделать вид, что все отлично и подбодрить ее (тоже как?).

– Давно с тобой это случилось? – спросил я, наконец, решив, что это будет самый нейтральный вопрос.

– Зимой, в прошлом году. Было скользко, и машина не успела остановиться… «Врачи сделали все, что смогли», – как мне сказала мама. Сохранить ногу не было возможности. – Маша отвернулась, а голос ее приобрел металлические нотки.

– Я тебе сочувствую, – произнес я еле слышно, и тут же покраснел. – Тебе, наверное, тяжело ходить. Ты ходишь на костылях?

– Я уже привыкла, – сказала девушка, должно быть, поняв мое замешательство. – Я тренируюсь ходить с протезом, и непременно буду ходить как все здоровые и люди. Пока костыли помогают, если долго на ногах. В школе там, или гуляю на протезе, стараюсь без них обходиться. Не люблю шушуканья за спиной и жалостливых взглядов вдогонку. Хочу научиться бегать так же хорошо, как плавать.

В голосе ее слышалось упрямство и напор.

– Ты сможешь, – ответил я тихо, чувствуя, что густо краснею. – Ты сильная, ловкая и… красивая.

– Спасибо, Владик! Мама говорит, что пока я расту, мне нужен каждый год новый протез. А чтобы ноги одинаково росли, нужно каждый день тренироваться. У меня дома есть беговая дорожка, тренажер, и я люблю по утрам бегать по парку или по улице, когда хорошая погода. Стараюсь хотя бы раза три в неделю ходить в бассейн плавать. А ты как время после школы проводишь?

– Я по утрам дома с гантелями зарядку делаю. А, вечером – уроки. Не представляю, как другие успевают еще спортом заниматься, – начал рассказывать я, и осекся, чувствуя, что мелю что-то не то. – А, еще я хожу на вечерние курсы испанского языка в Доме пионеров. И очень хочу хорошо выучить английский. У нас хороший учитель, но я еще дома стараюсь книжки на английском читать. Правда, словарь быстро рвется, когда в нем почти каждое слово ищешь.

Маша улыбнулась, задумчиво глядя на море.

– Я тоже учу английский. Мне нравится этот язык, и папа мне помогает его изучать. Мы с ним стараемся иногда говорить на нем друг с другом. Do you want to talk with me in English now?1

Я вздрогнул от неожиданности, не сразу поняв, что со мной уже общаются по-английски. Мне срочно нужно было правильно ответить, чтобы не ударить в грязь лицом.

– …Yes, I will try… But I can speak English very little,2 – произнес я, запинаясь, и мне стало жарко от неожиданно сочиненной такой длинной иностранной фразы.

– Do you like to have a rest time in the park after school?3 – Маша легко строила фразы, правильно произнося английские слова, совсем как наша учительница.

– Yes I do… I like… to walk… in the park.4 – пробормотал я, покраснев, понимая, что говорю на каком угодно языке, только не на английском.

Маша серьезно посмотрела на меня. Подумав минутку, сказала:

– Это здорово, что ты сейчас уже научился так говорить. За три года многие мои одноклассники вообще и двух слов связать не могут. Ты – молодец, Владислав. Если позаниматься, набрать словарный запас, ты сможешь, я уверена, говорить, как американец. А постараешься произносить слова правильно – то, как англичанин. Я тоже хочу научиться говорить так, чтобы меня не отличали от англичанки.

– Да, вот бы так научиться! – сказал я, успокаиваясь.

– Я бы хотела с тобой подружиться, если не будешь против. С тобой интересно, ты умный. У меня, на самом деле, почти нет друзей-сверстников. А те, с кем гуляю, или общаюсь, почему-то не воспринимают дружбу со мной всерьёз. Девчонки моют мне кости, чуть отойдут на пару метров, а в глазах – сплошь ложь и желание скорее уйти, чтобы не смотреть на меня. Взрослые жалеют и оберегают, а я терпеть не могу жалости к себе. Не хочу казаться слабой. И ненавижу слово «инвалид»! Никогда не говори его мне, пожалуйста!

У меня снова перехватило дыхание от прямого взгляда ее больших пронзительно зеленых глаз. Она даже раскраснелась, то ли от сказанных слов, то ли от недавнего купания. Оглянулась, высматривая, должно быть, своих родителей.